Natalia Krivinskaya, art consultant, New York:
// Some Thoughts on the Scandal That Has Rocked the Russian Art Market
Russia has more than once made its own contribution to the centuries-long tradition of art forgery. The scandal that recently erupted has, however, seriously shaken the Russian art market, still in its formative stages and thus already unstable. In a wonderful article published in the January 2006 issue of Art News , “The Scandal Sweeping Russia’s Art Market,” Konstantin Akinsha summed up the rumors that had long been circulating. Worthy of the genius of 1920s Soviet satirists Ilf and Petrov, the essence of the con was simple. Hundreds of paintings by minor European artists were acquired at western auctions. These works were slightly touched up in order to give them a Russian flavor, and they were adorned with the forged signatures of well-known Russian artists, artists whose works garner high estimates on the world art market. They were then resold for sums of money many times in excess of the price of the originals.
One cannot help but admire the cleverness of this con, the professionalism, erudition, and skills exhibited by all the players at each stage of the game. The works were chosen with care and an eye for quality, and they were quite artfully redone. Customers were located and persuaded to buy the fakes.
Although some of the forgeries cause experts to do a double take right away, even these works are quite stunning. I was especially impressed by the portrait of a woman, attributed to Vladimir Lebedev (or, rather, by its reproduction in a magazine). Lebedev was an avant-garde artist who worked precisely in this manner in the thirties, and indeed the correspondence is almost exact. The original painting depicted a female nude sitting on a bed. The bed, which was clearly not Russian, and the tender figure of the charming naked lady were cut off and discarded. The remaining head thus became a portrait, which was presented as a work by Vladimir Lebedev at the Moscow Antiques Fair last year. One wonders what they did with that gorgeous body.
And what normal person doesn’t like landscapes? One’s native countryside is a theme beloved by artists, and in many countries the landscape looks much the same, despite the borders. That’s why, for example, a landscape by a German artist was passed off, after a few alterations (ravens in the sky and a little church were added; a German cottage was deleted), as the work of Alexei Savrasov.
In his article, Akinsha gives various examples of the methods used by the forgers, but an analysis of these methods lies beyond the scope of this article.
The Moscow art historian Vladimir Petrov, whom Akinsha interviewed, disclosed many of these trade secrets. He also talked about the enormous work he undertook to identify the forgeries by comparing reproductions and attributions in western auction catalogues with suspicious Russian “masterpieces.”
How could all this have happened on such a massive scale and in such a short time span? The reasons are many, and a thorough analysis would be a time-consuming, large-scale undertaking. One is struck by how the buyers of the forgeries were completely ignorant of the notion of provenance. The main factor, however, was probably the fledgling state of the Russian art market infrastructure, and the fact that art law, which is a well-developed specialty in the west, is at the embryonic stage in Russia . In the west, art law is something that anyone who’s professionally involved with art has to study, be they dealers, buyers, or even artists. Hundreds of articles, monographs, and books have been published on the subject. It’s not just that these books haven’t been translated into Russian, but also that few people in Russia are familiar with them. In the west, museum curators aren’t allowed to render expert opinions that touch on the financial aspects or price estimates of art works. This is the job of art appraisers. In Russia , though, there is simply no one besides curators and art historians who is competent to write such appraisals. In the US , there are professional organizations that regulate this sphere—the Art Dealers Association of America, and The Appraisal Foundation. Both organizations are governed by a system of professional standards and a code of ethics. And western dealers and appraisers value their professional reputations.
There are guidebooks and consultants available for beginning collectors and for those who simply want to acquire works of art. Likewise, the catalogues of auction houses like Sotheby’s and Christie’s explain in great deal the terms of sale of the works on offer. Some houses (Doyle, for example) even hold training seminars. There are also a number of professional websites that track the dynamics of the art market.
The identification of art forgeries is not a matter of theory, but of practice. The sharpness of an experienced eye—the so-called professional opinion—is the first stage on this road. In most cases where provenance is in dispute, a professional opinion is an important but insufficient basis for a final authentication. Sometimes a technical analysis is needed for this purpose, although the analyses offered by special laboratories are quite expensive.
The wildly successful auctions of Russian art held by Sotheby’s and Christie’s (in particular, in New York and London ) sent the prices for Russian art skyrocketing to surprising heights. New Russian customs regulations, repealing the 30% tax on the import of cultural valuables by private citizens, took effect in 2003, but laws governing export remain extremely stringent. This disproportion is also one of the reasons for the current crisis, which has played into the hands of the forgers. Likewise, the strategy that is promoted nowadays in Russia —the acquisition of artworks and antiques as a sound investment—is only partly reliable. For example, the statistics on the rise in foreign currency dividends from art market investments, published in the magazine Profil , makes both the noveaux riches and less well-off profit seekers dazed and confused. These people are usually (though not always) bereft of access to qualified advice on these matters.
Unfortunately, the buyer who ventures into the fairly saturated but introverted Russian art market is taking, alas, a big risk. Such periodicals as Antikvarnoe obozrenie (Antiquarian Review) and Antik.info are interesting journals, but in the main they combine advertising with art history essays and thus have almost no practical significance. The Moscow auction house Gelos is trying with all its might to fill this gap, but it’s not enough. Gelos has a well-designed website, they publish an Internet journal on antiques, and they’re available to answer questions. They’ve even opened an educational center. But Gelos isn’t a university: they have other tasks. In Petersburg , those who want to become dealers and appraisers can take a short course at the Institute of Culture .
I won’t undertake a thorough analysis of the current situation, but I would suggest that reducing the forgeries to mere crimes (which is what they are in essence) will, unfortunately, do nothing to solve the problem, even if all the guilty parties are punished. It is not only today’s Russian art market that has been damaged. The aftereffects are difficult to calculate.
As for the forged works themselves, there are a few museums in the world—for example, in France and Italy —that collect such pieces. Maybe it’s time to open such a museum in Russia as well. We can’t just destroy the paintings, as was done back in the days of the Bulldozer Exhibition! The forgeries are, after all, a kind of cultural legacy.
ТАЙНЫ РЕМЕСЛА
Наталия КРИВИНСКАЯ , art consultant , New York .
Заметки по поводу скандала, разразившегося на российском арт-рынке
В имеющую вековые традиции всемирную историю подделок произведений искусства Россия вносила свой вклад, как известно, не раз. Но скандал, разразившийся недавно, серьезно пошатнул и без того нестабильный и структурно не оформившийся российский арт-рынок. Давно ходившие слухи сформулированы в замечательной статье Константина Акинши “The Scandal Sweeping Russian Art Market”, опубликованной в январском номере журнала Art News. Суть аферы, достойной пера Ильфа и Петрова, в следующем. Сотни живописных произведений незначительных европейских художников, приобретенные на западных аукционах, были слегка переделаны с придачей им русского колорита, на них были поставлены фальсифицированные подписи знаменитых русских художников, чьи работы котируются на мировом арт-рынке, после чего картины были перепроданы за сумму, во много раз превышающую цену изначального произведения.
Нельзя не отдать должное остроумию этой аферы, профессиональному уровню, знаниям и умениям участников каждого звена. И работы выбирались добротные, со знанием дела, и переделывались весьма искусно, и покупатели находились.
Хотя некоторые подделки с первого взгляда вызывают сомнение у специалистов, даже они весьма эффектны. Особое впечатление (во всяком случае, в журнальной репродукции) на меня произвела женская головка, приписанная Владимиру Лебедеву – авангардисту, работавшему в 30-е годы именно в такой манере. Ну, в самом деле, один к одному. В оргинале картина изображала обнаженную женскую фигуру, сидящую на кровати. Явно не русская кровать вместе с нежной фигуркой милой голышки были отрезаны, а голова явила собой портрет, представленный на московской антикварной ярмарке в прошлом году как работа В. Лебедева. Так и хочется спросить: а что же сделали с роскошным телом?
Ну а кто не любит пейзажи? Родная природа – излюбленная тема художников, и в определенных географических зонах она одна и та же, несмотря на границы. Поэтому, например, пейзаж немецкого художника после некоторых переделок был выдан за работу Саврасова (добавлены вороны в небе, церквушка, а немецкий домик убран).
В статье Акинши приводятся различные примеры применявшихся фальсификаторами методов, перечисление и анализ которых не входят в задачи этой статьи.
Владимир Петров, московский искусствовед, которого К. Акинша интервьюировал, много поведал об этих тайнах ремесла. Также он рассказал и о проделанной им титанической работе по идентификации этих подделок путем сравнивания опубликованных в западных каталогах аукционных репродукций и атрибуций с вызывающими подозрение российскими «шедеврами» с целью обаружения соответствий.
Так как же все это могло произойти и приобрести такие масштабы за столь короткий срок? Причин много, и глубокий анализ – большая работа, которая потребует времени.Ошеломляет в етой истории незнание и непонимание покупателями фактора провенанса (provenance). Но главное, наверное, в том, что в России арт-рынок как структура не сформировался, а такая разработаная на Западе область, как Art Law, находится в зачаточном состоянии. Даже термина такого по-русски нет. На Западе Art Law не могут не изучать все те, кто профессионально занимается искусством – и продавцы, и покупатели, и даже художники. На эту тему опубликованы тома. Однако книги эти не только не переведены, но и мало кому в России известны. Музейные кураторы на Западе не имеют права писать экспертизы, как-либо связанные с финансовой стороной и оценкой произведений искусства. Это работа арт-оценщиков. Но в России, кроме кураторов и искусствоведов, их писать просто некому. На Западе в этой области существуют две основные профессиональные ассоциации: Ассоциация арт-дилеров и Ассоциация арт-оценщиков, каждая из которых руководствуется системой профессиональных стандартов и этического кода. И профессиональной репутацией люди дорожат.
Для начинающих коллекционеров и для тех, кто просто хочет приобрести произведения искусства, тоже есть доступные руководства и консультации К тому же аукционные дома Sotheby’s и Christie’s в каждом из своих каталогов подробно пишут о том, на каких условиях осуществляется купля-продажа. Некоторые даже проводят семинары (например, Doyle). Существует ряд профессиональных веб-сайтов, отражающих динамику арт-рынка.
Идентификация подделок произведений искусства – вопрос не теории, а практики. Острота опытного глаза – первый этап на пути, это – мнение специалиста (professional opinion). В большинстве спорных случаев это важное, но недостаточное основание для экспертного заключения. Иногда для этого необходима техническая экспертиза, хотя экспертные заключения, выдаваемые специальными техническими лабораториями, весьма дороги.
Более чем успешные русские торги Sotheby’s и Christie’s последних лет, в частности в Нью-Йорке и Лондоне, взвинтили цены на русское искусство до изумления. А в начале 2003 года в России вступил в действие новый таможенный кодекс, отменивший 30-процентный налог на ввоз культурных ценностей частными лицами. Но вывоз по-прежнему крайне ограничен. Этот дисбаланс – также одна из причин создавшегося кризиса, сыгравшего на руку фальсификаторам. К тому же, культивируемая в России установка на приобретение произведений искусства и предметов старины как стабильного капиталовложения верна лишь отчасти. К примеру, публикуемые в журнале «Профиль» статистические данные о росте годовых в валюте от инвестиций в артрынок кружат голову и нуворишам, и менее обеспеченным искателям дохода и сбивают их с толку. А квалифицированной помощи и консультаций они обычно лишены (разумеется, не все).
К сожалению, на достаточно насыщенном, но замкнутом в себе российском арт-рынке, покупатель, увы, весьма рискует. Выходящие в России «Антикварное обозрение» или «Антик.инфо» – журналы интересные, но они в основном сочетают рекламу с искусствоведческими публикациями и практического значения почти не имеют. Московский аукцион «Гелос» всеми силами старается заполнить эту брешь. Но этого недостаточно. У них толковый веб-сайт, они выпусают антикварный интернет-журнал, к ним можно обращаться с вопросами, они даже открыли учебный центр. Но это не учебное заведение, у них иные задачи. В Петербурге будущих дилеров и оценщиков обучают на краткосрочной программе в Институте культуры.
Я не берусь за глубокий анализ происходящего, но полагаю, что сведение приведенной аферы к преступлению, каковым оно по сути является, к сожалению, не решит создавшейся проблемы, даже если все виновные будут наказаны. Ущерб нанесен не только российсому арт-рынку сегодня и сейчас. Его эффект трудно рассчитать.
Что же касается самих подделок, то в мире есть музей, и не один, им посвященный. В частности, во Франции и в Италии. Может быть, пора открывать и в России? Не уничтожать же их, как во времена бульдозерной выставки! Тоже ведь своего рода культурное наследие.